Хоружий

[Дмитрий Бирюков]

Совершенно справедливое, на мой взгляд, замечание А. Г. Дунаева о богословско-философском стиле писаний С. С. Хоружего, в связи с его статьей в в "Символе", 52:

С. Хоружий по сути дела проецирует крайние выводы из учения о различении сущности и энергии в Боге («отрывающие» Божественную энергию от Божественной сущности) на человека, в свою очередь отсекая обоживаемую человеческую энергию от «падшей» человеческой сущности и видя обожение в сочетании одних лишь Божественной и человеческой энергий, лишенных своих сущностей. «Энергийный подход» заводит здесь автора слишком далеко, ибо лишает всякого смысла домостроительство спасения человека Богом: Воплощение, искупительный подвиг Спасителя, церковные таинства - т. е. все то, что восставляет падшую человеческую природу и ведет к преображению и спасению всего человека. Данная статья, думается, как нельзя лучше демонстрирует, до чего может дойти свободный полет мысли, не связанный рамками строгой науки (и прежде всего - непосредственной работой с первоисточниками), а говоря иначе, богословием и филологией.
http://www.bogoslov.ru/text/443857.html#_ftnref5

[Андрей Белоус]

Интересно, как Хоружий обосновывает свой отрыв энергии от сущности?

Вообще я его читал крайне мало, но то, что читал, мне как-то крайне не понравилось., его рассуждения об "энергийной модели", и противопоставление ее "модели ээсенциальной" отдают. на мой взгляд, каким-то оккультным привкусом.

"Наконец, можно сделать и некоторые выводы о том, как соотносится намечающаяся антропология с бытующими подходами и принципами, с известными и наличными антропологическими учениями. Как мы нашли, энергийная онтология Православия диктует, что православная антропология должна быть энергийной, предельной и опытной. Отсюда, из этой совокупности черт сразу же вытекают два весьма общих следствия.
     Во-первых, названные черты делают эту антропологию чрезвычайно актуальной и ценной в ситуации современного антропологического кризиса. Один из главных уроков этого кризиса заключается именно в провале, несостоятельности старой эссенциальной и субстанциальной модели "человека Аристотеля-Боэция-Декарта", и энергийная антропология приносит содержательную альтернативу этой модели. Если эссенциальная антропология означала господство жестких законов, норм, причинно-следственных связей, то энергийная антропология ставит в центр нравственно-волевые начала, стихию не закона, а благодати. Поскольку благодать рассматривается православным богословием как Божественная энергия, то новозаветная оппозиция закона и благодати может и должна быть понята как еще одно обоснование энергийной онтологии и антропологии. В их рамках на смену нормативным дискурсам западной эссенциальной теологии и метафизики возникают дискурсы нового типа, ненормативные; и живой пример их можно видеть, скажем, в ненормативной этике благодати, сложившейся и действовавшей в русском старчестве."

http://monahserapion.narod.ru/biblioteka/fil/horujiy/pravsozertc2.html

Ага, и практические последствия такой позиции, не сдерживаемой никакими нормами, мы и видим сейчас в Церкви -  беспредельная тираническая власть правящего архиерея над его священниками, расцвет младостарчества, попирание канонов... мы же под "благодатью" живем, не под законом

[tatiana]

Хоружего я читала очень мало, но мне кажется, что он рассматривает Православие сквозь призму русской религиозно-философской традиции.

По его мнению, "аутентичная российская философская традиция не может не исходить из опытной почвы Православия (хотя и не обязана ею исчерпываться, "Дух бо дышет, идеже хощет")".

Его идея, кажется, в том, что на почве святоотеческой мысли можно и нужно создавать собственную "оригинальную философию", которая, возможно, откроет нечто такое, чего святоотеческая мысль могла и не знать. Вдохновителей для создания своей "оригинальной философии" он ищет среди русских так называемых "религиозных философов".

Муть, короче.

Могу ошибаться, так как вопрос не изучала, но главный посыл именно таков, по-моему.

[Андрей Белоус]

Хоружего я читала очень мало, но мне кажется, что он рассматривает Православие сквозь призму русской религиозно-философской традиции.

Да, наверное, он продолжатель русской религиозно-философской традиции. причем ему наверняка ближе такие фигуры, как Лосев, Флоренский, Булгаков и славянофилы, чем Соловьев или Бердяев