Роман, с этим можно согласиться, если иметь в виду, что это повреждение души происходит в каждой ипостаси вновь и вновь, а не так, что произошло однажды и для всех сразу в Адаме.
Посмотрите все же "Об устроении человека" св. Григория Нисского, по крайней мере, 16-18 главы.
Души людей происходят единым дуновением Божиим через весь человеческий род, т.е. тропос происхождения души из-за грехопадения Адама не изменился. Душа происходит по образу Божию и ей по факту этого дуновения присуща благодать.
"Ведь образ не в части природы, и благодать ведь не в чем-либо одном из того, что в нем есть, но одинаково по всему роду распространяется эта сила" (16).
Но тропос происхождения тела из-за грехопадения Адама изменился. В него привнесено бессловесное начало.
"...из этого начала и всякая страсть, как будто из источника вытекая, наполняет человеческую жизнь. Ведь несправедливо относить первые начала страстного состояния к человеческой природе, преображенной по божественному образу. Но поскольку пришла в мир сей жизнь бессловесных, а человек по названной причине и от такой природы взял нечто - я говорю о рождении, - то из-за этого он стал сопричастником и остального усматриваемого в той природе" (18).
Логика, как я понимаю, такая.
Адам убил свою душу, а от мертвой души смерть перешла и на его тело.
От его тела смерть с необходимостью передается телам его детей, а от их тел она переходит - но не автоматически в момент зачатия, а динамично и не с необходимостью! - их душам. И далее из рода в род это повторяется.
Круг этот разорван в роде Богородицы (это я добавляю от себя, св. Григорий Богородицу не упоминает).
Описывая "механизм" передачи страстности от тела душе, св. Григорий оставляет достаточное пространство для свободной воли, которая способна привести весь этот "механизм" к сбою. Он четко акцентирует ее посредническую в этой передаче роль.
Душу он сравнивает с зеркалом, которое к чему обращено, то и отражает: если она движется по естеству - отражает Первообраз, если против естества подчиняется низшему - отражает бесформенность материи и образ искажается.
"...разум умерщвляется склонностью и расположением к бессловесному, закрывая лучшее худшим. Потому что коль скоро кто унизит до такого разумевательную энергию и заставит разум стать слугой страстей, то произойдет извращение черт благого в бессловесный образ, в который изменит свои черты вся природа, а разум, как земледелец, будет возделывать начатки страстей, понемногу выращива их до множества".
Св. Григорий отмечает, что сама по себе животная страстность, усваиваемая по тропосу рождения, содержит в себе две различных возможности для актуализации - возможность осуждения и возможность благословения.
"Так, расположение к гневу сродно влечению бессловесных, но возрастает в союзе с помыслами. Отсюда и ненависть, зависть, ложь, коварство, лицемерие. Все это от злого земледелия ума.
...если помысел (рассудок) обратно возьмет власть над такими движениями, каждое из них вновь станет видом добродетели. Тогда гнев создает мужество, трусость - осторожность, страх - послушание, ненависть - отвращение к злу, способность (сила) любить - желание истинно прекрасного".
Однако "чаще бывает иное: скорее тяжестью бессловесной природы увлекается вниз владычественное души, чем тяжелое и землистое возвышается высотою разумения" (18).
Далее он приводит примеры из ВЗ: Иехония извратил красоту образа, а в Моисее и подобных ему "форма образа сохранилась чистой" (18).
В "О младенцах, прежде времени похищенных смертью" св. Григорий прямо говорит (я в этой ветке приводил), что души младенцев первоначально сохраняют чистоту образа и благодатное просвещение, но затем, как правило, увлекаясь бессловесными движениями и атмосферой мира сего, падают.
Потому умершие в младенчестве, как не успевшие извратить то, что по образу, наследуют блаженство.
Другого столь подробного и столь убедительного разбора "механизма" перехода греха от тела на душу я у отцов не встречал. Не встречал я у них и критики св. Григория Нисского по этому вопросу. Напротив, параллельных мест не мало.
Те места из отцов (МИ, ИД, Григория Паламы, Николая Кавасилы), которые обычно приводятся для подтверждения "автоматизма" перехода греха от тела на душу, исходя из буквы могут быть истолкованы, на мой взгляд, двояко.
Но при ближайшем их рассмотрении и сопоставлении их с другими положениями этих же самых отцов, напрашиваются все же выводы, сделанные св. Григорием Нисским.
Блж. Августин стоит особняком.
Впрочем, я уже повторяюсь третий или четвертый раз.